ИТЦ «ДЖЭТ» – высокотехнологичная компания, которая более двух десятилетий занимается разработкой, внедрением и сопровождением технических средств обучения (полномасштабные, аналитические и локальные тренажеры) для оперативного персонала АЭС. В сферу деятельности входит математическое моделирование технологических систем и систем управления атомных энергоблоков с целью их анализа, оптимизации и использования для изготовления тренажеров АЭС, разработка САПР для проектирования атомных энергоблоков и их составных элементов, тестирование технологических алгоритмов проектируемых энергоблоков, исследование человеко-машинного интерфейса, разработка систем поддержки оперативного персонала АЭС в нештатных ситуациях. В 2020 году компания «ДЖЭТ» вошла в контур управления Росатома (об этом мы писали в № 5 РЭА за 2020 год, статья «Синергия масштаба и подвижности»). Спустя почти год после дружественного объединения технический директор компании «ДЖЭТ» Сергей Букреев рассказал, как отразилось на работе коллектива вхождение в контур Госкорпорации, и о планах по освоению новых задач
– Сергей, какие ожидания от альянса оправдались, а в каких аспектах воспринять корпоративную культуру Росатома было сложно?
– Коллектив ИТЦ «ДЖЭТ» на протяжении всей своей истории работал на объектах атомной энергетики, поэтому особенности ведения работы, система взаимодействий и иные особенности корпоративного управления не были для нас неожиданными. Лишь в отдельных аспектах, таких как высокая формализация процессов закупок, кадрового производства, оформления командировок и так далее нам пришлось привыкать к новым порядкам. В принятии корпоративной культуры Росатома кое-что было нелегко . Мы на самостоятельном этапе работы в плане формальностей привыкли быстро реагировать на внешние воздействия, будь то закупка, оформление командировки и иные необходимые операции. Но новые правила мы безусловно уважаем и, хотя по прошествии года периодически возникают сложности с непривычки, мы видим, что вся формализованная система работает четко, и надо просто учиться ею пользоваться.
Главный итог вижу в том, что коллектив у нас сохранился, изменившись лишь незначительно, без ущерба для дела. Оптимизация численности, которую мы планировали еще до вхождения в контур Росатома, прошла по естественным причинам, тем более что последние два года экономическое положение компании не было стабильно. Но после вхождения под управление компании «Русатом Сервис» мы получили возможность вновь наращивать силы. К нам пришли новые специалисты нашего профиля, в том числе из структур Госкорпорации – например, из Атомтехэнерго. Считаю, что в результате коллектив выиграл и в количественном, и в качественном отношении.
– Сказалась ли корпоративная специфика управления на производственном процессе?
– Можно даже спросить «на творческом процессе», потому что математическое моделирование, создание тренажеров – процессы творческие, и каждый инженер в нашем случае отчасти художник. Мы не можем сказать, что стало в чем-то сложнее. Формализация процессов может вызывать недолгое раздражение, но лишь с непривычки; если есть реальные недоработки, они быстро устраняются. Мы сами на самостоятельном этапе работы внедряли элементы корпоративной системы учета и управления, разумеется в намного меньшем масштабе, чем это сделал Росатом. В материальной базе многое улучшилось. Приобретается новая вычислительная техника; значительная часть коллектива переехала в офис, где работает коллектив «Русатом-Сервис», и в бытовом плане мы от этого бесспорно выиграли. При этом сохранили на прежнем месте наш полигон, где происходят сборка и тестирование разработанных тренажеров. Переезд в новый офис, по моему мнению, тоже сказался положительно: новая обстановка тоже мотивирует.
– Стало ли вхождение в контур Росатома фактором, который позволил изменить уровень работы, понимания проблематики?
– Дело в том, что в нашей сфере конкуренция не зависит напрямую от изучения опыта работы других компаний. И российские, и зарубежные фирмы, которые занимаются созданием тренажеров, нам не столь интересны; актуально для изучения разве что оформление интерфейсов. Поскольку математика и физика во всём мире едины, то реальное качество самих кодов, программ и продуктов зависит от квалификации исполнителей проектов. В этом смысле «ДЖЭТ» уверенно себя чувствовал на мировом уровне, и изменений в нашей самооценке нет. Но важно, что после вхождения в Госкорпорацию мы смогли улучшить взаимодействие с компаниями Росатома за счет более рационального использования кадрового потенциала. Если, к примеру, у нас есть проект, где нужна компетенция ВНИИАЭС или РАСУ, то нам теперь проще обратиться туда за консультацией, экспертной поддержкой. Аналогично наши сильные компетенции стали доступнее для использования в проектах Росатома. То есть мы теперь не конкурируем, сравнивая компетенции и технологии, а выстраиваем взаимодействие.
Нам всегда были важны контакты не столько с другими разработчиками тренажеров, сколько с базовыми организациями, в которых создается основное оборудование Росатома – это проектные, конструкторские организации, которые владеют исходными базами данных о характеристиках и особенностях оборудования. Доступ непосредственно к разработчикам стал проще, и теперь появилось больше возможностей выполнять работу с заделом на будущее. Так, по тренажерам ВВЭР-ТОИ мы работаем в непосредственном контакте с создателями этой установки, и необходимое учебно-тренировочное оборудование создается заблаговременно. У нас уже разработаны опытные модели для установок с жидкометаллическим теплоносителем, мы развиваем наш соответствующий код, и потенциально готовы участвовать в разработке тренажеров для нового поколения быстрых реакторов, когда такие тренажеры потребуются. Аналогично, можем работать над тренажерами для атомных станций малой мощности.
– Есть ли возможность применять компетенции ДЖЭТ за пределами российской атомной отрасли?
– Мы уже работаем как с зарубежными атомными эксплуатирующими организациями, так и на неатомных рынках. Например, несколько лет назад мы выполнили проект по замене модели первого контура для китайской АЭС, где используется реактор зарубежного дизайна. При этом модель второго контура сохранили американскую, успешно выполнив сопряжение, и заказчик остался доволен. Считаю, нам по силам создание тренажеров практически для всех типов ядерных установок в мире. Единственная компетенция, которая у нашего коллектива в дефиците – это нейтронная физика, но и профессиональные контакты в Росатоме, и практика изучения подобных задач «на ходу» не поставят нас в безвыходное положение. Что же касается теплогидравлического кода, у нас есть большой задел, который позволяет ориентироваться во всех аспектах теплоэнергетики. Мы недавно выполнили несколько проектов по тепловым станциям – осуществили моделирование систем с закритическими параметрами пара на тепловой установке мощностью 800 МВт. В атомной отрасли пока таких проектов, и соответственно тренажеров никто не делает – и можно считать, что у нас есть заблаговременный задел под перспективный ВВЭР-СКД. Но пока таких реакторов нет, для нас открыт рынок тепловой энергетики – потому что в мире строится много блоков с закритическими параметрами. Если же придет время работать над тренажером над ВВЭР-С, со спектральным регулированием, то мы воспользуемся помощью известных нам обнинских коллективов, где проблемами нейтронной физики владеют и на фундаментальном, и на практическом уровне: мы знакомы с их опытом моделирования нейтронных процессов. Это может быть и обмен кадрами, и консультации, и иные формы совместной работы.
– Есть ли заделы по моделированию и тренажерам для неатомных способов генерации – таких как тепловая, гидро-, ветро-, водородная энергетика?
– Что касается новых рынков, то как первую важнейшую область я отмечаю тепловую традционную энергетику, где мы имеем хорошие позиции, и расширяем компетенции в плане оптимизационного моделирования, эффективного моделирования оптимальных режимов работы электростанций. На этом рынке есть лишь несколько сильных компаний, которые занимаются данной тематикой, и мы смогли продемонстрировать преимущества нашей модели перед инструментарием лидирующих на этом направлении компаний. Они обращаются к нам, мы взаимодействуем в пилотных проектах, и портфель таких заказов растет.
Вторая наша область – это рынок программного обеспечения по математическому моделированию и разработке соответствующего программного обеспечения. Более того, эти наши наработки мы оформляем в единый программный пакет, готовим регистрацию товарного знака и планируем выйти на рынок с цифровым кросс-платформенным решением, которое позволит использовать все преимущества нашего теплогидравлического кода. Также у нас есть хорошие разработки по электрическому, механическому кодам, кодогенераторы для автоматики и другие. Часть кодов аттестованы Ростехнадзором как программные средства для обучения, проверки других программных решений. Кросс-верификации с аналогичными продуктами подтвердили наш уровень.
Потенциально мы могли бы выйти на решение и таких задач, как предиктивная аналитика для силового острова, хотя основная специфика – это компетенции математического моделирования и тренажеростроения. Возможно участие в разработке похожего программного обеспечения, в том числе в сегменте силового машиностроения, где в настоящее время ведутся активные работы по импортозамещению.
Что касается РусГидро и в целом гидроэлектростанций, мы потенциально способны моделировать их процессы, но сегодня на их объектах нет конкурсов: недавно была реализована инвестпрограмма, и в том числе учебно-тренировочные центры оснастили тренажерами. Но в РусГидро есть активы тепловой генерации, и мы надеемся поработать с ними. Что касается ветроэнергетики, мы не специалисты в управлении такими станциями, но полагаем, что тренажеры там нужны: эти объекты имеют много электротехнического оборудования, персонал тоже нуждается в подготовке. Мы знаем, что у наших зарубежных коллег в области тренажеростроения есть такие проекты для солнечных электростанций и гибридных установок. У нас этот рынок еще только формируется, но инструментарий и модели у нас есть, поэтому проблем выступить на этом направлении не видим.
– Приходилось ли проектировать тренажеры для управления турбиной и в целом схемой выдачи мощности атомного блока, с учетом в том числе современной и перспективной специфики работы – маневрирования мощностью, регулирования частоты, взаимодействия в новых диспетчерских протоколах и так далее?
– Для Нововоронежской АЭС мы по просьбе инструкторов выполнили разделение модели, чтобы была реализована возможность тренировки не только полной смены, но и отдельно для реакторщиков, турбинистов. Для тепловых станций такие возможности, как правило, прописаны в техническом задании изначально, причем делаются режимы тренировки по отдельности для нескольких должностей – машиниста турбины, машиниста котельного цеха и так далее.
На тренажерах Курской АЭС и блока № 5 Нововоронежской АЭС мы внедрили и режим диспетческого управления. Отличие нашего подхода в том, что в классических моделях полномасштабных тренажеров алгоритмы заканчиваются на выдаче мощности в сеть; диспетчерская задача не рассматривалась. Но на Нововоронежской АЭС нас впервые попросили сделать упрощенную диспетчерскую задачу с энергоузлами. Затем те же задачи были решены для Смоленской АЭС, для взаимодействия с районом по ВЛ 500 кВ и 220 кВ, и на Кольской АЭС, как части энергосистемы Северо-Западного региона. Такие модели мы выполнили – наш электротехнический код позволяет считать любые режимы во взаимодействии с моделью системы электроснабжения. В рамках режима управления частотой мы не просто выполняем имитацию турбоустановок и системы выдачи мощности, но всей энергосистемы. Когда затем на блоке № 5 Нововоронежской АЭС проводили сравнение реальных графиков и нашей имитации изменения частоты в сети за счет изменения баланса мощности, то реакция совпадала. То же самое и на Кольской АЭС. Режим АПРЧ очень быстро проходит, реакция должна быть самая немедленная. Для нас был самый большой комплимент – «точно как на блоке».
– Перспективна ли ниша моделировании и управляющих тренажёров для научных установок, в том числе новых, которые планируется создавать в рамках программы РТТН? Тем более что на их основе планируется создавать международные центры коллективного пользования. Есть ли понимание, что такие проекты должны иметь всю методическую составляющую, характерную для большой атомной энергетики?
– Если потребуется создание тренажеров для таких установок, мы тоже готовы подключиться. Более того, мы участвуем в формировании технико-коммерческих предложений по разработке тренажера для проекта международного токамака ITER. Работа весьма неординарная, поскольку как моделировать процессы управления термоядерным синтезом, не овладев ещё этим процессом, наука не знает. Первый этап – поставка платформы, инструментария; сами операторы ITER будут участвовать в создании соответствующих тренажеров, опираясь на получаемый опыт. Мы в настоящее время прошли предварительную квалификацию на участие и направляем предложения. Уже сейчас, по одним только описаниям задач, видим, что проект будет очень сложный. Но в нем есть и отдельные, в целом понятные для моделирования подсистемы – электроснабжение, водоснабжение; понятно, что потребуется их интеграция. Вероятно, по мере формирования системы АСУ ТП поставщик будет проверять человеко-машинные интерфейсы, управляющие алгоритмы на тренажерах. То есть это тот самый пример, когда тренажёр может обогнать реально работающую установку. Проект очень сложный, и нам сегодня даже трудно описать, какое количество полезной информации и нового опыта мы оттуда можем вынести.
– Вы следуете за тем, что реально происходит на блоке, или ваша модель может и пройти «на шаг впереди», например чтобы промоделировать, например, особенности человеко-машинного взаимодействия, и затем удачные наработки перенести на реальный блок?
– Мы ограничиваемся моделированием реально существующего (или реализуемого) блока, но в случае модернизации блока, например когда добавлялись передвижные дизельные генераторы, мы проводим модернизацию нашей модели параллельно или с опережением. В плане человеко-машинного интерфейса наша задача – обеспечить точную копию, реплику, чтобы оператор был на тренировке в точности как на рабочем месте. Но в исследовательских целях, и для некоторых европейских проектов, мы разрабатываем концепцию применения тренажеров в том числе для оценки человеко-машинного интерфейса и человеческого фактора при управлении установкой. На наших инструментах можно будет задействовать виртуальные панели, спроектировать видеокадры и другие явления. Это работа ближе к управлению блоком и сфере автоматизации систем управления.
– Есть ли перспективы выхода на моделирование, тренажеры нефте-газотранспортных линейных проектов?
В 1990-х мы делали расчеты для одного из нефтепроводов. Но что касается соответствующей отрасли, и в целом нефтеперерабатывающей, химической промышленности – тренажёров много, там есть хорошие компании-производители тренажеров с близкой нам технологией и культурой. Поскольку мы не не обладаем технологическими компетенциями в этой области, скорей всего в случае привлечения в подобные заказы будем искать возможность сотрудничества с уже присутствующими там компаниями. Это проще, чем пытаться наращивать свои компетенции или нанимать технологов с этих объектов. В тренажеростроении важны референции, поэтому лучше опираться на синергию.
– Вы упомянули, что «упаковываете» расчётный пакет как потенциальный продукт. В какой степени он с соотносится с «Логосом» – получившим известность продуктом Росатома?
– «Логос» в большей степени высокоточный инструмент для проектирования, и использует метод конечных разностных элементов, полное моделирование объектов полей напряжения температуры. У нашего проекта задачи другие. Именно поэтому мы способных хорошо дополнить «Логос», поскольку можем выполнить моделирование всей установки. Если «Логос» рассчитывает лишь элемент, и не моделирует систему управления и вспомогательные элементы, поскольку их высокоточная модель требует больших ресурсов для расчета, то вряд ли с использованием лишь этого инструмента можно рассчитать, к примеру, системы регулирования. Поэтому мы рассчитываем на интеграцию нашего продукта с «Логосом», активно общаемся с этой командой и планируем реализовать некоторые проекты, для внешних заказчиков, о чем расскажем позже. Также рассчитываем, что наша исполнительная система поможет команде «Логоса» выпустить один из его платформенных элементов быстрее.
– Насколько ваши разработки чувствительны к вычислительным мощностям?
– Мы обходимся для наших моделей и тренажеров без супер-эвм, и вероятно, в ближайшее десятилетие ситуация не изменится. Но у нас был опыт работы с супер-ЭВМ в Сарове, проект по вычислению процессов нейтронной физики на кластерах; мы успешно смогли ускорить работу нашей модели. Но это больше касалось исследовательской задачи, а не постоянной работы на тренажерах. Если возникнет задача адаптировать наши модели под супер-ЭВМ, то этот опыт пригодится.
Юрий Степанов, руководитель направления по цифровизации компании Русатом-Сервис
– Поскольку в отрасли происходят активные изменения, связанные с цифровизацией и одновременно расширением присутствия на рынках, мы по естественным причинам рискуем столкнуться с кадровым барьером. Если, к примеру, до настоящего времени мы располагали ресурсами для разработки параллельно трех-четырех тренажеров, то освоить работу параллельно над двадцатью-тридцатью изделиями мы не сможем – такое масштабирование упирается в нехватку специалистов. Хотя в Росатоме тему тренажеростроения вели фактически две команды, конкуренции между ними практически не было: потребности отрасли выше, чем возможность выполнения этих работ. Не случайно возникли процессы консолидации активов: актуально не только обеспечить тренажерами проекты внутри страны, но и, приоритетно, выполнить эти работы для зарубежных объектов. Отчасти по этой причине именно Русатом-Сервис, будучи знаком с зарубежными рынками, был выбран как «посадочная полоса», организация для консолидации актуального для нас актива компании ДЖЭТ. Для ДЖЭТ это возможность получить стабильный рынок, для нас – активизировать и внутреннюю, и внешнеэкономическую деятельность, связанную с возможностями этого коллектива.
Нам в немалой степени помог тот факт, что Росатом в очередной раз по версии портала HeadHunter назван работодателем № 1 в России: ещё недавно госкорпорация не входила даже в первые пять позиций. Когда и тим-лиды, и работники высокотехнологичной компании видят, что их зовут войти в ряды лучшей российской компании, решение о переходе даётся легче. Действительно, войдя в контур Росатома, коллектив компании ДЖЭТ увидел стабильную обстановку, имевшие место сомнения улеглись. Не секрет, что в высокотехнологичных коллективах зачастую складываются очень тесные, сработавшиеся коллективы, которые не видят себя за пределами своей компании. Но, влившись своим «островом стабильности» в контур Росатома, они смогли заниматься творчеством, а не переживать о загрузке, конкурсах и так далее.
Пока рано говорить, что мы решили все кадровые проблемы: усиление коллектива ДЖЭТ, для новых возможностей, еще потребуется. Для этого мы рассчитываем на наработки нашей «Фабрики» – проекта по быстрому обучению и адаптации новых работников. Интегрировав в процессы «фабрики» опытных специалистов ДЖЭТ в качестве наставников, снабдив их методической основой, мы уже ведем подготовку пополнения, и по обратной связи от молодых специалистов видим, что им интересно расти и развиваться. Планируем, что по результатам защиты выпускных работ успешные специалисты после «фабрики» войдут в наш штат. Встраивание процессов наставничества в специфику работы ДЖЭТ проходит не самым простым образом, многие решения приходится корректировать. Но процесс идёт: удовлетворены и обучаемые, и наставники. Надеюсь, будет удовлетворен и работодатель, Росатом.
Для кадрового усиления мы активизировали взаимодействие с вузами. Основной потенциал видим не в численном росте благодаря приращению новых команд и коллективов, как это случилось с ДЖЭТ, а в подготовке платформы подготовки кадров с вузовской скамьи. Например, разработанную совместно с МИФИ программу взаимодействия мы внедряем в образовательный процесс, во-первых, на уровне базовой подготовки, делая акцент на необходимой нам теоретической части. Во-вторых, в практику внедряем пользование нашим программным обеспечением, чтобы студенты учились моделированию с помощью российского продукта. Мы не можем настаивать на изъятии зарубежных продуктов, поскольку образовательная площадка – своего рода полигон, где должны быть представлены все инструменты. Но в ряду этих инструментов обязательно должно находиться и наше, российское программное обеспечение. Понятно, что преимущество для трудоустройства у нас получат студенты, прошедшие обучение и защитившиеся по треку нашего программного обеспечения.
Мы разработали две программы основного и две программы дополнительного образования; также разрабатываем дистанционную образовательную технологию. Вокруг ДЖЭТ создается экосистема, позволяющая обеспечить комфортное вхождение в сложную, топовую для науки и инженерии тему. Мы сами, как принимающая сторона, с опаской относились к ситуации, когда руководителем носителя компетенций по квантовым вычислениям становится специалист по международным сделкам. Но такое слияние состоялось, и этому в первую очередь помогло объединение в одном офисе – личные контакты, неформальное общение. В какой-то мере коронавирус даже помог в этой ситуации, смешав фигуры и позволив перезагрузить привычные ситуации. Процесс слияние пришёлся на пик пандемии и дистанционной работы; собеседования, поиск конструктивных позиций прошли дистанционно и подготовили фактическое слияние. Интересно отметить, что этим «кейсом» дружественного слияния интересуются коллеги других направлений: известен не только положительный, но и негативный опыт приобретения сложившихся команд, поэтому наш позитивный опыт востребован.
Основной результат, который мы получили в процессе слияния – это сохранение важнейшей части команды. Лишь небольшая часть была оптимизирована, что в подобных случаях неизбежно, но дальше развернулась борьба за каждого нужного работника. Одна из сложностей была в грамотной, последовательной приёмке документации по разработкам ДЖЭТ. Отраслевые эксперты, оценивавшие процедуру слияния на этапе подготовки, увидели ключевой риск в том, что мы как покупатель можем оказаться с разработками (программными кодами), но без разработчиков, которые создали эти коды, понимают алгоритмы и способны создавать подобное. На наш взгляд, процедура передачи знаний, объяснение нам сути разработок в какой-то степени разработчиков ДЖЭТ замотивировало, позволило войти в культуру Росатома и Русатом-Сервис. Возможно, для нас как принимающей стороны процедура слияния была даже сложней: пришедшая сторона имела больше возможностей в оценках и выборе, то нашей задачей было получить актив и максимально его сохранить.
В настоящее время ДЖЭТ из компании, занимавшейся преимущественно тренажеростроением, трансформируется в команду, способную работать не только на отраслевом, но и на других рынках. Вероятна корректировка бизнес-модели – мы можем предложить коммерческое программное обеспечение в сфере моделирования; формируется облачный продукт, который позволит в защищенном режиме хранить и передавать данные. Появился выход на отраслевые ресурсы супервычислений, без необходимости постоянно поддерживать соответствующие мощности в собственном распоряжении. Аналогичные возможности даёт распараллеливание вычислений в облаке, когда на нужный период формируется (арендуется) кластер из нескольких сотен машин, и после вычислений они освобождаются не обременяя бюджет. Такое облачное решение мы предполагаем организовать как кросс-платформенное, масштабируемое. Высока вероятность объединения усилий с другими командами Росатома, продвигающими специализированное программное обеспечение для инженерных нужд.
Алексей Комольцев для журнала РЭА
