По словам Владимира Путина, в решении стратегических задач развития России, укреплении суверенитета важно повышать роль научного сообщества. Для этого предстоит стимулировать инвестиции в исследования, наращивать международный диалог и сотрудничество в этой сфере и, конечно, максимально содействовать профессиональному росту молодых талантливых специалистов, расширять возможности для их участия в долгосрочных проектах и программах. Тема национального лидерства в атомных и энергетических технологиях широко обсуждалась в ходе 9-го Конгресса молодых учёных.
В ходе панельной дискуссии «Национальный проект «Новые атомные и энергетические технологии»: от науки к глобальному лидерству» участники обсудили ключевые научные и инженерные задачи атомно-энергетического нацпроекта, уделили внимание промежуточным итогам Десятилетия науки и технологий. В фокусе внимания экспертов оказалась кооперация между участниками нацпроекта – крупными университетами, научными центрами, Госкорпорацией и государством. Участники постарались ответить на вопросы: как вузы и бизнес создают технологии будущего? Какие нужны инструменты достижения прорывных результатов? Как построить эффективную систему управления наукой? Каковы факторы успеха выполнения задач технологического лидерства и какими компетенциями должны обладать технологические лидеры?
Энергостратегия: «поехали»!
Руководитель Центра компетенций технологического развития ТЭК Минэнерго, советник генерального директора РЭА Олег Жданеев напомнил, что в этом году 12 апреля было не только Днём космонавтики, но и ознаменовалось важным событием – принятием новой энергетической стратегии. Впервые документ охватывает столь долгосрочный период, и это накладывает особую ответственность, ведь до 2050 года технологический ландшафт претерпит существенные изменения. Приложение №7 к стратегии содержит перечень приоритетных технологических направлений, требующих особого внимания со стороны исследователей фундаментальной науки.
Выступающий подчеркнул взаимосвязь стратегии с национальным и пятью федеральными проектами, дополняющими проекты Росатома – в сфере оборудования и технологий для сжижения природного газа, нефтегазового комплекса, ветряной и солнечной энергетики, электроэнергетики, а также систем накопления энергии. Это создает своего рода симбиоз. Парадигма технологической гонки изменилась – с 2024 года акцент сместился с импортозамещения на технологический суверенитет. Это понятие динамичное, требующее постоянных усилий, поскольку стек технологий непрерывно эволюционирует. Достигнув суверенитета сегодня, его можно утратить завтра, особенно в контексте технологического лидерства.
Росатом – яркий пример технологического лидерства. Энергостратегия включает понятие энергетической справедливости, о котором говорит министр энергетики Сергей Цивилёв. Приход Росатома в новые регионы – это не только технологические решения, но и развитие территорий, подготовка кадров, развитие промышленности и внедрение новых отраслей. Важно, чтобы в перечисленных выше направлениях мы достигли такого же системного подхода, ведь технологическое лидерство и суверенитет невозможны без развития смежных отраслей: металлургии, производства резинотехнических изделий, электронной компонентной базы. Без этой базы, обеспечивающей прогресс национальных и федеральных проектов, достичь поставленных целей будет крайне сложно.
Олег Жданеев остановился на федеральном проекте по технологиям и оборудованию для нефтегазового комплекса, основного донора бюджета. Критически важно обеспечить целевые показатели энергостратегии, в том числе удержание добычи на уровне 540 миллионов тонн на протяжении длительного времени, несмотря на ухудшение минерально-сырьевой базы. Конференция в Ханты-Мансийском автономном округе, обеспечивающем 40% добычи нефти в России, показала существенное снижение показателей. Решение – ускоренное внедрение новых технологических решений. Необходимо сменить парадигму: от идеи до внедрения не должно проходить 10-15 лет. Нужен симбиоз фундаментальной науки, подготовки кадров, совместных разработок со смежными отраслями и ускоренного внедрения. С точки зрения методологии, мы консолидируем спрос, обеспечиваем разработку отраслевых технологических заданий, отраслевой методики испытаний и авторский надзор со стороны Министерства энергетики, чтобы разработчики предлагали решения, отвечающие потребностям отрасли, а не собственные возможности, которые не всегда совпадают с потребностями. Это необходимо для ускоренного внедрения новых разработок.
Будем прорываться
Исполняющий обязанности главного технолога проектного направления АО «Прорыв» Александр Жеребцов подчеркивает, что ключевая задача, которую решает проектное направление «Прорыв» в контексте замыкания ядерного топливного цикла, – это создание ядерной энергосистемы четвертого поколения. Этот комплекс включает в себя энергоблок с реактором на быстрых нейтронах и жидкометаллическим теплоносителем, а также производство переработки отработавшего ядерного топлива и повторного использования продуктов переработки для изготовления нового ядерного топлива. Принципиальное отличие реакторов на быстрых нейтронах заключается в их эффективности: в то время как реакторы на тепловых нейтронах используют лишь около 0,7% энергетического потенциала урана, «быстрые» реакторы позволяют раскрыть практически весь потенциал уранового сырья. Переработка отработавшего ядерного топлива многократно повышает обеспеченность ядерной энергетики сырьем, благодаря повторному использованию урана и наработанного плутония.
Эта проблема актуальна, поскольку мир накопил уже около 340 тысяч тонн отработавшего ядерного топлива, и, согласно прогнозам, без принятия мер эта цифра может вырасти до 600 тысяч тонн к 2050 году. В России накоплено около 27 тысяч тонн, и ожидается увеличение до 37 тысяч тонн к середине века. Переработка отработавшего топлива позволяет не только решить проблему топливообеспечения реакторного парка, но и отложенную проблему накопления ОЯТ, что имеет значительный экономический эффект, помимо повышения безопасности хранения и расширения сырьевой базы.
При переработке отработавшего ядерного топлива мы можем варьировать параметры веществ, повторно используемых в ядерном топливном цикле, и отходов, предназначенных для окончательного захоронения. Извлекая наиболее опасные продукты деления и возвращая их в топливный цикл, мы приближаемся к концепции радиационной эквивалентности: выжигая наиболее опасные компоненты ОЯТ, мы снижаем его потенциальную биологическую опасность до уровня природного уранового сырья. Кроме того, работая с ураном и плутонием, необходимо учитывать концепцию нераспространения ядерного оружия. Поэтому при разработке технологических решений необходимо исключить возможность выделения плутония в отдельный поток.
Первым этапом реализации ядерной энергосистемы четвертого поколения является объект на площадке СХК. Отработанные решения будут тиражированы при создании промышленных энергетических комплексов, состоящих из двухблочной АЭС и производства топливного цикла. Эта концепция, впервые разработанная в России, привлекает внимание и других стран, например, Китая. Следующий шаг – решение вопросов энергетической безопасности страны. Энергетика – это фундамент развития любого государства, а ядерная энергетика, будучи высокотехнологичной отраслью, является драйвером для развития смежных направлений, таких как мехатроника и фотоника. Создавая практически безграничные возможности для обеспечения России энергоресурсами, мы одновременно формируем площадку для развития научных кадров нового поколения.
Материальная составляющая
Алексей Дуб, первый заместитель генерального директора АО «Росатом наука» и главный ответственный за новые атомные материалы, напомнил: каждый шаг «дорожной карты» национального и федеральных проектов требует пристального внимания, чтобы в нужный момент представить аттестационный отчёт главному конструктору и получить одобрение Росатомнадзора. Только тогда материалы обретают статус. Этот путь тернист: от лабораторных исследований до опытно-промышленных образцов, от кропотливого сбора статистических данных до подтверждения каждой характеристики. Когда на горизонте замаячит переход от лабораторных стен к реальному производству, рождается ключевой вопрос: готова ли индустрия к воплощению замыслов? Зачастую, здесь и скрывается главный камень преткновения – не столько научный, сколько организационный.
Но нас ведут вперёд задания, полученные от научных руководителей и главных конструкторов перспективных реакторных установок, прежде всего, инновационного «Прорыва». Евгений Адамов обозначил ориентиры: температура в 750 градусов и подтвержденная работоспособность материалов и изделий на протяжении всего ресурсного срока, а это эквивалентно 200 смещениям на атом под воздействием радиации. Для достижения этой цели потребовалось не только создание новых материалов, но и переосмысление подхода к испытаниям. Ведь традиционные радиационные испытания в исследовательских реакторах могут растянуться на годы, а испытания на длительную прочность при температурах, превышающих 450 градусов, занимают от 10 до 15% от общего срока службы. Если следовать проторенной дорожкой, то переход к реакторам нового поколения в следующем десятилетии станет несбыточной мечтой. Поэтому федеральный проект ставит и решает сложные задачи. Сегодня мы с уверенностью переходим к опытно-промышленным испытаниям. «Прорыв» будет обеспечен материалам
и, превосходящими по своим характеристикам классические стали и сплавы. Речь идет о металлокерамических материалах, где роль укрепляющего элемента играют оксидные нано-включения, равномерно распределенные по всему объему. Базовые стали также подверглись тщательной коррекции. Например, содержание углерода, типичное для обычных материалов, приводило к образованию крупных карбидов, что недопустимо.
Другое направление деятельности связано с развитием ВВЭР, включая перспективный реактор ВВЭР-СКД. Стремясь сэкономить время, разработчики совершили революционный переход от состава материала к его структуре. Обеспечение необходимого химического состава перестало быть главным вызовом. Теперь ключевым фактором является получение требуемой структуры: мелкозернистой и однородной по всей толщине, достигающей в атомной энергетике внушительных размеров – до 250 миллиметров в стенках реактора, а в роторах турбин даже больше. Уже создается опытно-промышленный участок для производства стали. Заглядывая в будущее, Алексей Дуб видит переход от металлокерамических материалов к полностью керамическим, на основе карбида кремния. Механические вопросы в отношении этих композитов уже решены, и сейчас мы сосредоточены на достижении газовой плотности и необходимых габаритов. Предстоит масштабировать образцы длиной около 500 мм до размеров, требуемых для реальных конструкций – от 4 до 6 метров. И наконец, третье направление – это отказ от материалов на основе железа в пользу никелевых сплавов, перспективных для создания высокотемпературных материалов, необходимых для атомной энергетики будущего.
Отдельного внимания заслуживает жидкосолевой реактор, являющийся важным компонентом замкнутого топливного цикла. Он позволит перерабатывать кюрий и интегрировать эту технологию в тепловую и быструю энергетику. Однако фторидные соли, используемые в этом реакторе, несовместимы с материалами на основе железа, что вновь ставит перед нами задачу разработки никелевых сплавов с мелкозернистой структурой, равномерным распределением примесей и тонкими границами зерен. Решение этих задач Алеексей Дуб видит в синергии усилий: с самого начала в процесс вовлечены не только главные конструктора, но и технологические дивизионы Росатома. Такой подход позволяет уверенно смотреть в будущее и не ожидать критических сложностей на пути к достижению поставленных целей.
Не должно стеснение иметь
Леонид Сухих – Исполняющий обязанности ректора Томского политехнического университета, напомнил: новое – это порой лишь хорошо забытое старое. Он процитировал одного из своих предшественников, чьи слова и сегодня звучат пророчески:
«Инженерное образование должно быть достаточно широким и базироваться на хорошо и прочно усвоенных научных основах. В будущем инженере школа должна развивать способность и привычку к научному мышлению и умению пользоваться выводами науки для самостоятельного решения стоящих перед ним задач. Специализация инженеров не должна быть узкой. Всякое излишнее углубление лишает его широты мысли, способности рассуждать научно и возможности получить достаточно широкое общее развитие. Инженер должен быть хорошо знаком с условиями практической работы на заводе, на постройках, при эксплуатации сооружений и не только знаком с техникой дела, но и с психологией рабочего и работы. Он должен, так сказать, проникнуться духом мастерской. Подготовка будущего инженера и в этом отношении должна лежать на высшей школе». Это было сказано в 1927 году ректором Томского технологического института Карташовым.
Сегодня, считает Леонид Сухих, необходимо творчески использовать лучшие практики прошлого для решения современных задач образования. Первый и необходимый этап, который я ощущаю в своем университете, – это возрождение фундаментального образования. Развитие не только гуманитарной картины мира, но, что особенно важно для нас, прочной естественно-научной картины. Без этих усвоенных основ мы не сможем подготовить специалиста, способного решать задачи, которые мы даже не можем сейчас вообразить, задачи, что возникнут через 10 или 20 лет. К счастью, физика, химия, математика относительно неизменны, независимо от политических веяний, и их необходимо преподавать. И здесь университет должен быть консервативен. Леонид Сухих высказался против искусственного интеллекта в фундаментальной подготовке, против лекций на экранах. Нет ничего лучше конспекта, написанного от руки и осмысленного в процессе. Даже шпаргалка, подготовленная к экзамену – это лучше: она оставит след в памяти и сформирует общее представление.
Что касается общеинженерных дисциплин, не может быть инженера, не знающего, с какой стороны браться за паяльник, не понимающего принципов работы базовых механизмов или электромашин, электродвигателей. Но классические расчетно-графические работы, выполняемые с помощью линейки, если до сих пор их требуют от студентов, скорее вредны, чем полезны. Начинается работа с современными инструментами, в том числе и с искусственным интеллектом. Студент осознает, что, используя современные технологии, он может в одиночку выполнить работу, которую раньше делал коллектив из 5-7 человек. Он может все просчитать с учетом экономического обоснования и разработать редуктор, гидравлическую машину или магнитную мешалку, учитывая заданные параметры и ограничения.
Затем ректор перешел к энергетике будущего, на примере проекта «Прорыв», реализуемого в Томской области. По его словам, здесь начинается самое интересное: студент должен проникнуться духом этой мастерской, техникой и технологиями, которые используются в проекте. А они уникальны, единственные в стране. Да, у нас в стране среди университетов два действующих ядерных реактора: в МИФИ и в Томском политехническом. Нигде больше нельзя научить студента запускать реактор, кроме как запуская и останавливая его. Никакая книга, никакой симулятор не заменят реального опыта. У нас есть пока единственная площадка учебно-экспериментальной базы по робототехнике в Сириусе. Коллеги, советую посетить это место, оно впечатляет. Мне нравится техничный подход: там, где не нужны шестикоординатные манипуляторы, их не используют. Если роботу нужно двигать изделие вперед и назад, он так и будет делать. И логика проекта «Прорыв» в робототехнике, на примере учебно-экспериментальной базы, заключается в создании безлюдных технологий, которые будут эксплуатироваться, не побоюсь этого слова, в бесчеловечных условиях. В тех условиях, где человек не может существовать физически. Там должны работать роботы, и работать десятилетиями. А это значит, роботы должны чинить роботов. Этому изменению в мышлении мы можем научить только на таких системах. Выступающий выразил надежду, надеюсь, что площадки учебно-экспериментальных баз будут расширяться, чтобы обеспечить не только подготовку молодого поколения, но и переподготовку философии и мышления тех конструкторов, проектировщиков, организаторов новых производств, которые будут создавать ядерно-топливный цикл нового поколения – где людей не будет, а всё будет устроено так, чтобы они и не были нужны. Этой идеологии, философии и нужно учить студентов.
Наука с практикой едины
Сергей Салихов, первый проректор Университета науки и технологий МИСИС предполагает, что о значении материаловедения для атомного проекта задумались сразу, как только столкнулись с задачами обогащения и металлургии. В 1948 году в Московском институте стали был основан физико-химический факультет. По инициативе Авраамия Завенягина, ректора МИСИС, одного из руководителей атомного проекта, был создан факультет, призванный готовить инженеров-материаловедов для атомной отрасли. Этот факультет существует и сегодня, продолжая традиции подготовки специалистов. Особенностью этого образования является сочетание фундаментальной науки и практической подготовки, которые часто, но напрасно разделяют в высшей школе. Сейчас этот принцип возрождается, в том числе в рамках пилотного проекта в шести университетах, где МИСИС играет ключевую роль, согласно указу президента. Эта идея глубокого погружения в теорию и практику берет начало в далеком 1948 году, когда в металлургическом вузе для нужд атомной отрасли была создана первая в стране кафедра теоретической физики, значительно усилена подготовка по математике и введены новые курсы, такие как физическая химия, кристаллография, рентгеноструктурный анализ и современные методы исследования материалов. Всё это гармонично сочеталось с углубленным металлургическим циклом и практическими занятиями.
Тогда и родилось выражение, точно описывающее компетенции инженера-материаловеда для атомной отрасли: «Чувствовать металл в руке». Выпускник МИСИС и легендарного физико-химического факультета Алексей Дуб своим примером демонстрирует, как важно понимать процессы, происходящие в металле, с точки зрения технологии и кристаллической структуры. Сохраняя традиции, необходимо опережать время. Современные методики, применяемые в университетах, в том числе в рамках программы «Приоритет 2030», и реализация стратегических проектов формируют новое измерение в образовании, где к глубокой теоретической подготовке и практической направленности добавляется умение работать с продуктами высоких уровней технологической готовности (TRL). Если раньше университеты занимались исследованиями на уровне TRL 1-4, то сегодня, когда время от идеи до внедрения значительно сокращается, инженерам необходимо осваивать навыки организации производства, тестирования и приемки новой продукции.
В рамках сотрудничества с Росатомом МИСИС реализует проекты в области квантовых технологий (создание квантового вычислителя на сверхпроводниковых кубитах) и биоинженерии (новые методы биопечати совместно с ТРИНИТИ). В этих направлениях отрабатываются методики погружения студентов в вопросы организации и производства наукоемкой продукции. Уже есть первые результаты: группа по биопечати, работающая в ТРИНИТИ для Росатома, полностью состоит из выпускников МИСИС. Это подтверждает, что университет успешно выполняет свою задачу – готовит востребованные кадры. Важно совместно продумать, как перенести эти новые технологии на подготовку материаловедов, дополнив фундаментальную подготовку и практическую направленность элементами технологического предпринимательства, продвижения продуктов и создания технологий их производства. Ведь такая устойчивая треугольная структура образования обеспечит выпускникам конкурентные преимущества.
Запустить реактор: бесценно
Ректор МИФИ Владимир Шевченко гордится не менее богатой историей, чем МИСИС. По его словам, готовясь к пленарной дискуссии, он вернулся к постановлению Совета Народных Комиссаров от 20 сентября 1945 года. Этим документом в институте, тогда именовавшемся Московским механическим институтом боеприпасов, был основан инженерно-физический факультет – прародитель МИФИ, Московского инженерно-физического института. Подписанный председателем Совнаркома Сталиным, указ содержал вдохновляющую формулировку: «подготовка инженеров широкого профиля по новейшим физическим машинам». Удивительно, но спустя восемь десятилетий эти слова звучат столь же свежо и актуально! Разве не таких специалистов мы стремимся готовить и сегодня? Инженеров широкого профиля, способных осваивать передовые физические технологии, – именно это неразрывно связано с понятием лидерства.
Вместе с тем необходимо трезво оценивать потребности отрасли. Среди тех 30 тысяч специалистов, которые нужны Росатому, лишь около 5 тысяч – это специалисты в области ядерной физики, тем более квантовых технологий. Основную часть составят строители и эксплуатационщики: скорее всего их привлекут извне или за счет внутренней мобильности. Важно понимать, что лишь около 10%, порядка 3 тысяч выпускников вузов, станут тем ядром, к подготовке которого нужно подойти с особым вниманием. Очевидно, что трехтысячный поток новобранцев не возникнет сам собой; жизнь сложна и нелинейна. В МИФИ, вместе с московской площадкой и 14 филиалами, готовы взять на себя ответственность за подготовку лишь 800-900 человек из этого числа. Петербургский ГАСУ и МГСУ (строительные вузы) подготовят еще около 250 специалистов каждый, около 200 – выучатся в Томске. Остальные опорные вузы также внесут свой вклад в решение этой кадровой задачи. Есть надежда, что совместными усилиями задача будет решена.
Но есть вызовы, которые необходимо учитывать. Во-первых, это конкуренция на рынке труда между инженерными и IT-специальностями. Порог входа в IT для талантливой молодежи очень низок. Рынок труда оказывает сильное давление, зарплатные предложения высоки, а ключевая ставка делает любое производственное направление менее привлекательным по сравнению с финтехом и IT. Макроэкономику не обманешь. И когда мы сетуем на то, что школьный учитель получает меньше курьера, это лишь отражение тех макроэкономических условий, налогового и правового регулирования, которые мы создали. Необходимо серьезно задуматься над тем, чтобы внутри отрасли не возникло нездоровой конкуренции за кадры между различными секторами, испытывающими потребность в специалистах – ЯОК, проектами, связанными с генсхемой, новыми направлениями, такими как квантовые технологии, новые бизнесы в целом. Важно не допустить перетока наиболее квалифицированных и амбициозных сотрудников внутри большой корпоративной семьи Росатома. Это сложный вопрос, требующий серьезного внимания.
Во-вторых, важен вопрос времени и денег. Говоря о лидерстве, имется в виду не лидерство в России – но мировое, а конкуренты не дремлют. Мы должны не только создать передовые технологии, но и предложить продукт, конкурентоспособный на мировом уровне по срокам строительства, стоимости и другим ключевым характеристикам. В проект ИТЭР вложены огромные ресурсы – не только Россией, но и всеми участниками. Представим, что в конце 2027 года китайские ученые на термоядерном реакторе BEST (сверхпроводящем токамаке) впервые добьются устойчивого удержания плазмы. Это будет означать, что ИТЭР в какой-то степени станет историей, бронтозавром – проектом с огромными затратами, не приведшим к желаемому результату в процессе. Конечно, ИТЭР подготовил кадры, позволил получить промежуточные технологические результаты, но плоды победы достанутся не ему. А еще десять лет назад никто не сомневался, что, несмотря на сдвиг сроков и рост стоимости, именно ИТЭР станет флагманом общечеловеческого прогресса в области устойчивого термояда. Сегодня это далеко не гарантировано, и с каждым днем вероятность этого уменьшается.
Поэтому необходимо воспитывать в кадрах понимание того, что стоимостные и временные ограничения проекта имеют такое же значение, как прочностные или массогабаритные характеристики. Это крайне важно, и надо постоянно держать это в фокусе. Со своей стороны МИФИ делает все возможное, чтобы обеспечить методическую поддержку и найти полное взаимопонимание с коллегами из других опорных вузов в отношении важности этих аспектов.
Сколково: сколько ещё
Управляющий директор департамента научно-технологического развития Фонда «Сколково» Александр Фертман не без злорадства отметил, что ректоры наконец говорят о смещении с исключительно технологических вопросов к развитию разносторонних компетенций у студентов, аспирантов и даже преподавателей. Однако важно понимать, что на каждом этапе развития проекта формат кооперации будет уникальным. Даже на базовом уровне «заказчик-поставщик» требуются преобразования. К сожалению, в отличие от конкурентов, нам пока не хватает культуры партнерства. Бережное отношение к поставщикам практически исчезло в последние годы; кроме Росатома, мало кто может похвастаться системным воспитанием поставщиков. До недавнего времени доминировала модель, где корпорация концентрировала большую часть задач внутри себя. Но, столкнувшись с масштабными вызовами, корпорация переосмыслила подход и начала открываться миру, что особенно ценно.
По словам Александра Фертмана, существует несколько моделей кооперации. Первая, и самая очевидная, активно поддерживается государством: декомпозиция продукта и организация кооперации вокруг отдельных его элементов. Казалось бы, логичный подход, но экономическая эффективность такой кооперации вызывает вопросы, особенно на нижних уровнях переделов. Например, в электронике и химических компонентах прибыль в основном достается компаниям, занимающимся верхними переделами, а те, кто находится внизу, остаются в стороне, без возможности развития и заработка. Такая кооперация может давать быстрые результаты, но в долгосрочной перспективе ведет к утрате необходимых компетенций.
Второй тип кооперации, более удобный, – это кооперация, спроектированная системным инженером на начальном этапе создания сложного проекта. Если при проектировании учитывать экономическую целесообразность, то проблем с низкомаржинальными позициями можно избежать. Однако, на практике, во многих проектах, в том числе в химии материалов, крупные корпорации стремятся забрать высокомаржинальные переделы, оставляя государству или неопределенным структурам менее выгодные задачи. Фактически, эта модель, кластерная, знакома нам по закрытым городам. Не зря Росатом уделял так много внимания изучению этой модели и ее адаптации к современным реалиям. Она предполагает создание стандартизированных сервисов и программ, перераспределяющих маржу между участниками кооперации, а также интеграцию кадровой и исследовательской политики.
Кроме того, нельзя забывать о внутриорганизационной кооперации, о взаимодействии между различными подразделениями. К сожалению, на форуме, посвященном науке, недостаточно внимания уделяется управлению научными проектами. Управлению сложными проектами практически нигде не учат. Возможно, это нельзя освоить за партой, но и программ, предлагающих практическое обучение, крайне мало.
Отсюда вытекает важность технологического предпринимательства. Современные разработчики часто берут на себя риски, становясь внутрикорпоративными предпринимателями. Избежать рисков невозможно, и одних лишь управленческих компетенций уже недостаточно. Взаимодействие между исследовательским и управленческим блоками – сложная задача. Возможно, в Росатоме эта проблема стоит не так остро, но и там она существует: депрофессионализация управленцев. Управление зачастую воспринимается как основная компетенция, не требующая глубоких знаний отраслевой специфики. Долгое время продвигалась идея, что «все равно чем управлять». К сожалению, это приводит к конфликтам между содержательным и управленческим блоками. Эту кооперацию также необходимо наладить. И, наконец, важно помнить о линейках технологической, производственной (о которой часто забывают) и коммерческой готовности.
Важно отметить, что это не инструменты измерения, а средства управления проектами. Возвращаясь к дефициту управления, эти инструменты были предложены как инструменты управления, а мы превратили их в инструменты измерения. С этим нужно быть осторожнее. Надеюсь, что в будущей кооперации, благодаря взаимодействию между исследовательским, управленческим и предпринимательским секторами, мы откроем новые возможности для управления проектами в такой сложной, тройной конфигурации.
Алиса, привет
Вице-президент РАН, академик, председатель научного совета по глобальным экологическим проблемам и член Общественного совета Росатома Степан Калмыков предложил посмотреть на проблему шире, как подобает учёным. Подобно Алисе, чтобы оставаться на месте, нужно бежать очень быстро, а чтобы двигаться вперед – еще быстрее.Прежде всего, речь идет об экспертной функции, которая понимается в самом широком смысле. Когда проект поступает на рассмотрение в РАН и необходимо заполнить анкету для проведения экспертизы, это не формальная процедура. Экспертиза включает визионерскую работу, связанную с приоритизацией в рамках национальных проектов. Важно определить, что является критически важным для сохранения лидерства, например, в области технологического развития.
Система управления выстроена следующим образом: существует Комиссия по научно-технологическому развитию, которую возглавляет Дмитрий Чернышенко, а заместителем председателя является Геннадий Красников. Являясь президентом РАН, он же одновременно возглавляет Научно-технический совет комиссии (НТС). Фактически, все, что поступает на комиссию и управляет научно-технологическим развитием страны, проходит через НТС.
НТС состоит из 27 человек, в основном членов Академии, но также и специалистов из различных областей. Этот орган осуществляет оперативное управление, вице-президенты курируют научные направления. Это механизм экспертной оценки, в том числе для определения критериев лидерства, областей, где мы лидируем, и областей, где нам необходимо обеспечить технологический суверенитет. Оба аспекта важны.
Однако, к сожалению, в такой близкой выступающему области как химия, большая часть национального проекта ориентирована на импортозамещение. Это необходимо для существования страны. К примеру, накопители энергии, ключевая задача – катодные и анодные материал. Китай ввел эмбарго на экспорт технологий, связанных с накопителями. Если мы не займемся импортозамещением, все остановится.
Что касается лидерства, то это научно-технологические заделы, а в некоторых случаях и технологии, в которых Россия является абсолютным лидером и способна удерживать эти позиции в течение 3-5, а может быть, и 10 лет. Временной горизонт здесь также важен. Атомные технологии, безусловно, относятся к этой категории. Реакторы и энергосистемы четвертого поколения могут быть отнесены к технологическому лидерству. Но конкуренция очень высока. Китай, обладая огромными ресурсами, идет по тому же пути: двухкомпонентные, быстрые реакторы и т.д. Евросоюз и США также возвращаются к этой теме, инвестируя в разработки, связанные с коммерческим топливом и переработкой. Среда очень конкурентная.
Роль Академии наук заключается в глобальной приоритизации. На всё денег не хватает, необходимо определить, что следует финансировать и развивать в ближайшие годы в рамках национальных проектов. Вторая задача, которую видит Академия наук, – это преодоление фрагментарности. В атомном проекте это выражено меньше из-за госмонополии, но в химии проявляется в полной мере. Видна лишь часть национального проекта, без представления об отрасли в целом. Эта фрагментарность касается как знаний, так и направлений финансирования и выбора исполнителей. Необходимо формировать полноценные, взаимосвязанные отрасли экономики, а не финансировать отдельные проекты. Когда видишь всю картину целиком, проще принимать решения на государственном уровне, в том числе и финансовые.
Помимо национальных проектов и финансирования Росатома, существуют и другие механизмы, которыми необходимо воспользоваться. Например, госзадание 2.0, которое, хоть и называют прикладным, по сути является фундаментальным поисковым исследованием, направленным на создание конкретного продукта или технологии. Это государственные деньги с высокой степенью риска, поскольку результаты могут быть отрицательными. Но отрицательные результаты не менее важны, чем положительные, поскольку они позволяют отсечь неправильные гипотезы и предостеречь последователей от ошибок.
У нас есть и Российский научный фонд (РНФ), который также объявляет конкурсы, в том числе и прикладные. Важно нарисовать полную картину, где участвует Академия. И, конечно, экспертиза связана с развилками. Даже в рамках национального проекта существует множество технологических развилок. К примеру, минорные актиниды (любимые Степаном Николаевичем; мнение редакции здесь не не совпадает с мнением выступающего – минорные актиниды, по нашему мнению, подлежат уничтожению как можно скорее и тщательнее). По словам Степана Калмыкова, можно использовать не только ЖСР, но и гетерогенное сжигание. Требуется научное видение, чтобы академическая наука была востребована не только в академических институтах, но и в университетах. Плюс к этому работы, в которых участвуют академические институты – такие как ИБРАЭ РАН по переработке отходов, Институт высокотемпературной электрохимии по проблематике пирохимической переработки, ИНЭОС по органическим экстрагентам, ГЕОХИ по матрицам для изоляции материалов, а также МГУ, не относящийся к Академии. Работа ведется широким фронтом.
Финальный аккорд
Заместитель генерального директора АНО «Национальные приоритеты» Роман Камаев оказался в сложном положении – выступать после вице-президента РАН всегда непросто. Поэтому он рассказал о работе агентства. С 2019 года, с момента запуска национальных проектов в их нынешнем виде, ему доверили ответственную миссию – коммуникационное сопровождение. В 2025 году, с появлением нацпроекта «Новые атомные энергетические технологии», пришлось погрузиться в процесс: донести его суть до каждого, собрать заинтересованную аудиторию, сегментировать ее, привлечь экспертов, выбрать наиболее действенные каналы коммуникации – словом, как выстроить эффективную систему взаимодействия. На одной из сессий Конгресса спикер, ссылаясь на данные ВЦИОМ сообщил о тревожной тенденции: уровень знаний среди россиян падает, растет число людей, верящих в плоскую Землю или в то, что радиоактивность – это искусственно созданное свойство. Это происходит на фоне данных, свидетельствующих о растущем интересе к науке и повышении доверия к российским ученым. С чем связан такой парадокс? Вряд ли количество научного контента в абсолютном выражении сильно сократилось по сравнению с советским детством. Скорее, проблема в другом: появилось кратно больше так называемого «мусорного» контента, отвлекающего, упрощенного, мешающего гармоничному развитию личности. И задача – сделать контент, популяризирующий в том числе атомные технологии интересным и захватывающим, расширить его присутствие в информационном пространстве в разы.
Агенство «Национальные приоритеты» активно освещает нацпроект в новостных и специальных сюжетах на Первом канале, Россия-1, НТВ, а также через интеграции с популярными блогерами. В качестве ярких примеров – Сергей Малоземов, популяризатор науки, блогер Роман Каграманов. Созданы рубрики на радио «Коммерсантъ» для более узкой бизнес-аудитории, материалы публикуются в изданиях «Ведомости», РБК, «Коммерсантъ», «Газета.ру» и их онлайн-версиях. Особое внимание работе с детской аудиторией, используя конкурсные механики. В прошлом сезоне Росатом выступил партнеромконкурса научно-популярного видео для школьников «Знаешь? Научи!». Пятый сезон собрал более 10 тысяч участников, 10 тысяч конкурсных видеороликов. В мае этого года в павильоне «Атом» на ВДНХ прошла торжественная церемония награждения победителей, где Росатом, в качестве генерального партнера, представил свою номинацию по электродвижению. Школьники создавали видео, популяризирующие энергетику и атомные технологии.
Безусловно, нацпроект призван сохранить и закрепить лидерство России в атомной сфере, создать прорывные технологии и развить существующие. И хотя нацпроект новый, поставленные задачи масштабны. Ресурсы – Национальныепроекты.рф, объясняем.рф, портал наука.рф демонстрируют рост посещаемости, они используются и для освещения тематики атомной отрасли, рассказывают о новых тенденциях, проектах, об истории, о знаменитых советских и современных российских ученых и их достижениях.
В завершение выступающий отметил, что в рамках празднования 80-летия атомной отрасли, проведён специальный квиз в Москве на фестивале «Лето в Москве» и совместно с Росатомом организованы Дни научных коммуникаций, объединющие популяризаторов и коммуникаторов из разных отраслей для создания и обсуждения новых совместных проектов и их масштабирования на всю страну.
