В апреле 2019 года исполняется 55 лет с тех пор, как Белоярская атомная станция начала выдачу электроэнергии в энергосистему Урала. Белоярская АЭС им. И.В. Курчатова, награжденная Орденом Трудового Красного Знамени, остаётся на передовом направлении развития атомных технологий. Первый (1964–1981 г.г.) и второй (1967–1989 г.г.) энергоблоки Белоярской АЭС с водографитовыми канальными реакторами на тепловых нейтронах АМБ-100 и АМБ-200 («Атом Мирный Большой»), кроме производства электроэнергии, внесли большой вклад в становление технологий нарождающейся атомной энергетики. На них отрабатывались различные виды топлива и конструкционных материалов, компоновочные схемы и технические решения, эксплуатационные режимы. Так, был освоен перегрев пара непосредственно в реакторе, что позволило применить для АЭС турбины обычных тепловых электростанций.
В настоящее время эти энергоблоки эксплуатируются «в режиме остановленного блока», то есть не работают и готовятся к выводу из эксплуатации. Отработавшее ядерное топливо было выгружено из реакторов и хранится в приреакторных бассейнах выдержки. Осуществляется его вывоз на переработку на специализированное предприятие, этот процесс займёт несколько лет. Сами реакторы и другое оборудование энергоблоков законсервировано и хранится под наблюдением. В перспективе его ожидают демонтаж и утилизация. Мы расспросили активных участников первых лет работы Белярской АЭС: каково значение этой станции, что запомнилось
Геннадий Веретенников: опыт был учтен в РБМК
– Мы с женой появились в Заречном 13 января 1962 года – до этого трудились на судостроительном заводе в Комсомольске-на-Амуре. Приятно удивила тёплая встреча, спасибо Екатерине Знаменской (отдел кадров): она немедленно пригласила сотрудника со связкой ключей, мы выбрали квартиру. Дом только сдали и было холодно, поэтому первая моя ночевка прошла в самом теплом помещении, совмещенном санузле. Наутро состоялся визит к директору, Моисею Львовичу Колмановскому. Его кабинет был в здании, которое давно уже носит второстепенное значение. Захожу, уже довольно холодно, но окно настежь; Колмановский в одной рубашке. Из разговора выяснилось, что он тоже работал в Комсомольске-на-Амуре, строил тепловую электростанцию рядом с нашим заводом. На этой почве сразу возник хороший контакт. Вообще Колмановский – «директор до дыма», прекрасный строитель и заказчик; жаль, что сегодня в Заречном нет улицы его имени.
Первые годы в бытовом плане, прошли тяжело: активно шла стройка. Белоярская АЭС соревновалась с Нововоронежской. Строительство началась одновременно, но мы сумели опередить Нововоронеж примерно на полгода. После пуска первого блока станцию возглавил Владимир Петрович Невский; Колмановский перешел на должность заместителя по строительству. Начались будни первых лет эксплуатации – тоже непростые. Топливные элементы имели кольцевое сечение, по внутренней стеклянной трубке вода спускалась вниз, а по периферийным, стальным каналам – поднималась. Сталь ухудшала физические характеристики, но позволяла поднимать давление. Однако стальные трубки лопались, распирали кладку. Извлекать дефектные каналы было трудно – они обрывались примерно на 2/3 длины. Чтобы извлечь оставшуюся часть, мы на штангу приваривали что-то типа штопора и пытались на глубине до 14 м попасть в трубку, завернуть и вытащить оборванный канал… Не сразу, но работа блоков была налажена, а наш опыт был учтен и на втором блоке, и в будущей серии РБМК.
Ко времени начала строительства блока № 3, с «быстрым» реактором, я вырос до заместителя главного инженера; Владимир Петрович Невский назначил меня курировать направление БН. Начались поездки в Обнинск, в Горький, на заводы-изготовители. Работа была новой, все вели себя «демократично», советовались с нами. Идеи, которые возникали у нас, мы доносили до главного конструктора, зачастую находили взаимопонимание. Все начало стройки БН-600 пришлось пройти с первых шагов – проектной и конструкторской документации, курирования строительных работ. Очень вдохновляла идея, что в реакторе будет возникать вторичное топливо, даже больше чем загружено вначале. Достичь этого пока не удалось – вопросы специального топлива и цикла переработки решаются до сих пор. Но эта цель должна быть достигнута, поскольку она открывает огромные перспективы. По моему личному мнению, если создание БН-1200 как полноценного «дублера» обычных тепловых реакторов окажется затруднительно, следовало бы уточнить концепцию – и, не следуя по пути создания мощных и экономичных установок, сосредоточиться на создании специального комплекса, основной задачей которого будет наработка топлива. Такие реакторы, нарабатывающие материал для ВВЭР-1200, могут иметь меньшую мощность.
Как сложилась моя дальнейшкая жизнь? Поскольку строительство крупных объектов (а наша АЭС относилась к таким) утверждалось Правительством СССР, а сроки корректировались, однажды Невский командировал меня в Госплан готовить проект Постановления. Нужных специалистов в Москве не было, – поэтому мне выделили стол и телефон. Я не только подготовил постановление, но и защищал его от имени Госплана. Уложился в месяц, радостно вернулся на Белоярскую АЭС, а вскоре поступил звонок: меня пригласили вернуться на постоянную работу в Госплан. Ехать не хотелось; против был и Колмановский. Но удалось лишь выгадать время, чтобы подумать и подготовиться.
Перейдя в Госплан, я проработал начальником подотдела атомных электростанций, десять лет. Затем приглашение в Союзатомэнерго; при переходе из Госплана в Союзатомэнерго я был назначен начальником этого Объединения. Оттуда вырос до должности заместителя министра. После Чернобыльской аварии, когда отрасль была преобразована, Союзатомэнерго ликвидировали. После этого я работал в системе Академии наук, а с приходом «перестройки» – в «Интератомэнерго», международном хозяйственном объединении по кооперированию и производству оборудования для атомных электростанций.
Олег Сараев: станция живет и прошлым, и будущим…
– Белоярка – станция первопроходцев. Именно в Заречном была пущена первая советская АЭС промышленного масштаба. В годы строительства и начала эксплуатации первых блоков на станции работала в основном молодежь, воплощение энергии, стремления, энтузиазма, мечты о будущем. Эти качества легли в основу производственных традиций, которые сохранились в Заречном. Собственно, энтузиазм первых лет работы привел к тому, что Белоярская станция добилась, чтобы новейшая установка, реактор на быстрых нейтронах БН-600, была построена именно в Заречном.
Первые два канальных графитовых реактора, типа АМБ, были исключительно сложными в эксплуатации. Первый блок даже не выработал предусмотренный проектом срок эксплуатации. Но они дали очень много информации для материаловедения, конструирования, адаптации промышленных реакторов к гражданским нуждам. На блоках АМБ были проведены многие эксперименты с топливными композициями. Именно проблема надежного топлива, от добычи и обогащения, до эксплуатации и последующей переработки, является центральной для атомной энергетики. Что касается блока № 2, также уран-графитового, он уже смог отработать проектный ресурс, и потенциально был способен отработать и дополнительный срок. Останов этого блока – следствие Чернобыльской аварии; фактически, он был использован в качестве жертвы. Впрочем, его останов и в этом смысле был не напрасен – он показывал меру понимания, насколько важна для нас безопасность атомной энергетики.
Но зато история реакторов БН-600, затем БН-800 несомненно для нас благоприятна. Хотя также имелись затруднения с топливом, и на первых порах проектные требования не выдерживались, тем не менее за первые 5 лет эксплуатации энергоблока № 3 мы совместными усилиями изменили технологии изготовления и убедились в их надежности. На сегодняшний день быстрые реакторы являются наиболее надежными в парке энергоблоков России… и всего мира, поскольку соревнуемся мы лишь сами с собой; Россия – единственная страна, освоившая создание надежных быстрых реакторов большой мощности.
До сих пор Белоярская станция живет и прошлым, и будущим – благодаря «натриевой» технологии, которая обозначает новый рубеж развития энергетики. Технология быстрых реакторов, при её развитии, позволит решить проблему топливообеспечения, отработатнного ядерного топлива, радиоактивных отходов. Перспективы Белоярской АЭС связаны с сооружением блоков БН-1200, которые позволят замкнуть ядерный топливный цикл и добиться исполнения мечты ученых-физиков середины прошлого столетия. Если смотреть на ситуацию в мире, именно мы максимально приблизились к этому.
Михаил Баканов: поддержать полученный опыт
– На Белоярскую станцию я пришел в 1978-м году по распределению, во время набора под запуск блока № 3. Со мною пришло 15 человек; примерно половина – Томск и Уральский политехнический, специальность – «Атомные станции». Все мы были приняты на одну должность «инженер-механик». После приема на работу я прошел стажировку на Верхнетагильской ГРЭС, где уже действовали турбины, аналогичные установленные на блоке № 3.
Безусловно, я не ожидал и не планировал, что пройду путь до директора АЭС. В общей сложности, 37 лет моей профессиональной жизни связаны с Белоярской станцией. Это огромная школа, значение которой и для меня лично, и для всей отрасли я начинаю понимать только сейчас. В Заречном рождались традиции и неписанные законы отрасли; целые тома инструкций, разработанных здесь, тиражировались в отрасли.
Конец 1970-х – тяжелые пусковые годы, время пусконаладки. Нормативов по выполнению работ не было, но вся работа шла даже в более жестком темпе, чем сегодня. Загрузка топлива в БН-600 началась в декабре 1979-го, в феврале 1980-го состоялся физический пуск, а уже 8 апреля – энергопуск. БН-600, конечно же, огромный успех нашей страны, в чем-то даже соизмеримый с освоением космоса: технология, позволяющая работать уже почти 40 лет, никому в мире не доступна, и лишь сегодня наши китайские партнеры, повторяя наш путь, создают аналог БН-600. Именно в России началась, благодаря БН-600, программа промышленного освоения и совершенствования быстрой атомной энергетики. Ведь водо-водяные реакторы сегодня используют максимум 1% потенциала природного урана, и проблемы накопления ОЯТ и РАО, которые они создают для будущего, могут быть решены лишь в двухкомпонентной системе, с использованием быстрой технологии.
Надо отдать должное Концерну – именно по инициативе эксплуатирующей организации с середины 2000-х годов были возобновлены работы по быстрой тематике. Лишь после эта задача была подхвачена Госкорпорацией и получила поддержку руководства страны. Пуск БН-800, состоявшийся в 2015-м году, через 30 с лишним лет после «первого бетона» в основание этого блока, означал вообще очень многое. Главным образом, были восстановлены компетенции и возможности проектировщиков, конструкторов, изготовителей оборудования, строителей…
Очень важно, чтобы следующий шаг, выход на более мощные блоки БН, не откладывался на далекое будущее: важно поддержать и нарастить полученный опыт. Хотел бы выразить надежду, что усилиями и Концерна, и всей отрасли линия «быстрых» реакторов получит свое продолжение. Мы должны создать не только реактор как серийный образец, но и весь необходимый промышленный комплекс по фабрикации и рециклу топлива, с вовлечением в этот комплекс и водо-водяных реакторов – базы российской атомной энергетики.
Алексей Комольцев для журнала РЭА
